Аутодафе - Страница 50

— А… Кровь Темнолесья… — протянула эта тварь. — Как вижу, ты все-таки послушался моего совета и решил не оставаться среди старых камней. В человеческих жилищах вечно заводится всякая мерзость. А вот и она…

Из соснового бора выползла цепочка уже знакомых огоньков. Я бросился к воде.

— Не советую, — сказал визаган. — Тот, кто живет в ближайшем омуте, не слишком жалует твое племя. Как и я, впрочем. Реку тебе не преодолеть.

— В реке у меня есть шанс, визаган. А здесь нет.

В воде что-то громко плюхнуло. Быть может, рыба. А может… и нет.

Я еще раз посмотрел на зеленые огни, которые преодолели половину луга и теперь образовывали вокруг костра визагана полукруг.

— Кто они?

— Монахи, которые считали, что от темных знаний не бывает вреда. Вы, люди, любите набираться злом и мечтаете жить вечно. Результат перед твоими глазами. Они утащат тебя к себе в подвалы, как и тех, кто порой сюда забредают и не попадают мне на обед. Не только я обожаю свежую человечину. — Он рассмеялся и зачерпнул варева. Отхлебнув его, зажмурился от удовольствия:

— Тебе понравится. А Темнолесью, что живет в тебе, и подавно. Это сок, что течет по корням его могучих деревьев. Пробуй.

— Нет.

— Он спасет твою жизнь, глупец. Пей.

— Нет!

Забывшись, я посмотрел на него, и его глаза тут же поймали мой взгляд. Это было словно ожог, когда его проклятые мысли влезли мне в голову.

— Неужели ты думаешь, что я спрашиваю твое мнение, человек? Темнолесье куда важнее тебя. Его слишком мало в нашем мире, чтобы терять из-за твоего упрямства и глупости… Пей. Время почти вышло.

Я, вопреки своему желанию, взял ложку и проглотил варево, не успев удивиться силе магии визагана.

В котелке была обычная ледяная вода.

— Прощай, кровь Темнолесья, — сказал мне визаган, и небо вместе со звездами и проклятущей полной луной сделало кувырок.

В этом мире все было очень странным. В зеркальной воде отражалась луна, но на небе не было ни ее, ни звезд. Горячий ветер летал над высокой травой, и пах он так же, как и прежде — ароматным медом, сладким и душистым.

Я сидел босой, в закатанных штанах, в рубашке с расстегнутым воротом и без пояса, на котором всегда висел мой кинжал. Странно, но его отсутствие не беспокоило меня. Меня сейчас вообще мало что заботило, кроме мысли о том, что с моими глазами что-то не так. Вся окружающая действительность оказалась седой. Седая трава, седая вода, седая луна в реке, седое небо. Это было так странно, что несколько минут я молчал и только после этого спросил у Пауля:

— Это сон?

— Тебе лучше знать, Людвиг, — ответил страж, погибший в Солезино. — Здесь ты, и только ты, принимаешь решения. Это сон?

— Пожалуй, да.

— Вот видишь, как все просто. — Он потрепал холку черного мастино, лежащего у его ног. — Рози поправилась? Ты успел?

— Она умерла.

Пауль на секунду прикрыл глаза:

— Жаль. Это не должно было случиться. Цыган, конечно же, во всем винит меня?

— Считаешь, что у него нет повода?

Старый страж снял сапоги, стянул рубашку через голову:

— Не хочешь искупаться?

Я посмотрел на воду с плывущей в ней луной:

— Пожалуй, нет.

— Как хочешь. — Он зашел по колено. — Сегодня она как парное молоко. Шуко считает виноватым меня, и я соглашусь с тобой, мне не следовало разбивать пару, хотя там, среди мора, мне казалось это правильным решением. Но почему в тебе тоже живет вина, Синеглазый? Ведь это не ты был с ней, когда все случилось.

— Я не смог с ней быть, когда она умирала, и не успел принести то, что могло ее спасти.

— Мы неспособны всюду и везде успевать, как бы нам всем этого ни хотелось. И в том частенько нет нашей вины. Подумай над этим. Тигр, за мной!

Страж нырнул, и пес, подняв тучу пепельных брызг, бросился следом за хозяином. На меня внезапно нахлынул мальчишеский азарт, я сбросил рубашку и с разбега тоже нырнул в теплую, искрящуюся от соприкосновения с кожей воду. Луна пронзала ее насквозь, я видел песчаное дно, голое и пустое, и, сделав несколько гребков, вынырнул на поверхность.

Работая руками и не забывая правильно дышать, я довольно быстро нагнал Пауля и фыркающего пса, плывущих к далекому берегу. Старый страж, кажется, даже не заметил меня, и его скоро поглотил туман, внезапно поднявшийся над водой. Плот, выползший из белесой дымки, точно мифический Левиафан, медленно проплыл мимо меня, и я увидел, что на нем сидит Рансэ в шляпе со страусиным пером и в обнимку с бутылкой вина. Он помахал мне рукой:

— Спасибо, Людвиг. Отличная работа. Я знал, что на тебя можно положиться. Нет-нет! Ко мне тебе пока еще рано. Плыви дальше, не стоит задерживаться здесь дольше, чем это требуется.

Туман скрыл его, и я продолжил плавание. Но скоро мышцы стали уставать, река казалась бесконечной, точно море, и я лег на спину, чтобы отдохнуть. Пахнущий медом и земляникой ветер в один удар сердца разогнал туман, обнажив пепельное небо, на котором появились тысячи седых звезд, складывающихся лишь в одно созвездие — Кинжал Стража, обычно видимый только зимой высоко в горах.

Отдохнув, я снова поплыл, уже немного жалея о том, что залез в реку, которая внезапно превратилась в озеро, и от берега до берега оказалось такое расстояние, которое я не смог бы преодолеть даже за несколько часов.

Огромная змея с серебристой чешуей и глазами Софии вынырнула из воды рядом со мной, и мои руки коснулись мощного змеиного тела, источающего аромат кедровой смолы. Как только я оказался у нее на спине, она рванулась вперед, все больше наращивая скорость, и вода вокруг нас забурлила.